Приятель - Страница 37

– Звучит очень заманчиво, – ответила Пэм, – только мне нужно уговорить девочек.

Когда я был ребенком, нас никто не спрашивал – просто сажали в машину и все. Но, как я уже успел понять, теперь так больше никто не делает. Воспитание детей стало напоминать бесконечную кампанию по проталкиванию законопроектов в конгрессе, будь то серьезные вопросы вроде школьных уроков и выполнения домашних обязанностей или нечто такое, что само по себе должно доставлять удовольствие. У детей сейчас, как правило, такой богатый выбор, что их надо стимулировать, иначе они так ничем и не увлекутся.

Пэм ничего не сообщала мне на эту тему, время все шло, а спрашивать я как-то не решался. До праздника оставалось несколько дней, когда Пэм, замотанная, позвонила мне и сказала: «Девочки хотят провести выходные дома, отдохнуть, расслабиться. Думаю, им так надоело носиться туда-сюда – то к отцу, то назад ко мне, что просто хочется побыть на одном месте».

И я, и Пэм отлично понимали, что девочки могли бы прекрасно отдохнуть в Мэне, тем более что там еще есть и океанское побережье, и множество ракушек, и зáмки, которые можно строить из песка под освежающим бризом, и кабинки для душа, и холодная газировка, которую можно пить на веранде с видом на густой лес. Да, но как убедить сразу двух самостоятельных и упрямых девочек в преимуществах того, чего они до сих пор не видели и не знают? И как убедить их маму – по характеру склонную скорее уговаривать, чем диктовать свою волю – в том, что она должна сама управлять событиями? Ответ прост, если вы, как и я, посторонний для этой тесной группки людей – никак.

– Мы не хотим тебя связывать, – откровенно призналась Пэм. – Если уж ты твердо решил ехать в Мэн, то поезжай. У тебя на работе такая нагрузка, а там ты сможешь хорошенько отдохнуть.

Все, что она сказала, было вполне справедливо, включая и то, что я твердо настроился ехать в Мэн. Но мне хотелось показать свою привязанность к новой жизни, дать понять, что я способен думать не только о себе, пусть для меня это и непривычно. И я остался, решив извлечь из этого максимум и постараться не думать о тех часах нирваны, которые мог бы провести в любимом месте к северу от Бостона.

На мое решение остаться повлияло еще одно соображение, совершенно реалистичное, хотя и с трудом поддающееся объяснению. Я вечно огорчаюсь, видя все то, что есть у этих девочек (и многих других таких же детей): просторные дома, невообразимое множество игрушек, которые они получают, стоит им только пожелать, возможность проводить каникулы в экзотических странах или на роскошных курортах. Надежды, честолюбивые мечты, благодарность, умение удивляться – все это совершенно искажается, если в таком раннем возрасте имеешь так много. Но на другой чаше весов лежит груз, который приходится нести и им, и многим другим современным детям: неполные семьи, в которых родители разведены (чего почти не было в моем детстве).

Обеим девочкам доступно объяснили, почему папа и мама решили идти дальше каждый своим путем. Но мама при этом поселилась в доме, до которого нужно было идти десять минут, и этот взятый в аренду коттедж стал одним из двух родных домов ее детей. Девочки были уже достаточно большими, к тому же очень сообразительными, и видели, что папа и мама – люди слишком разные и между собой не очень-то ладят. И все же я не сомневаюсь, что обе лелеяли надежду на счастливое воссоединение родителей, вместе с которыми они благополучно заживут в добром старом доме. Мое же появление, разумеется, лишало их таких надежд. Несмотря на все мои старания, я становился для них неотъемлемой частью всех тех неприятностей, которые им пришлось пережить в последнее время.

Жизнь девочек потекла по сложному расписанию, которое даже меня нередко серьезно озадачивало: кто где должен быть в эту среду и в следующую, у кого в доме они должны проводить понедельник по праздникам и сколько переездов туда-сюда им предстоит на рождественских каникулах. Кроме того, у папы и мамы действовали разные правила, в домах царила разная атмосфера. Отличались и требования родителей к детям. Каждые несколько дней девочки переезжали, упаковывали вещи, прощались со своими зверушками, со слезами расставались с мамой. Еще бы после всего этого им не хотелось побыть на одном месте!

Воскресенье перед Днем поминовения выдалось необычно жарким – чуть ли не рекордная жара. Не жарковато, нет – солнце пекло безжалостно, доводя чуть ли не до удара людей, привыкших к умеренно прохладной весне Новой Англии. Абигейл подняла невероятный шум, настаивая на том, чтобы ехать на рыбалку. Трудно представить себе более очаровательное зрелище, чем это создание девяти лет от роду в таком живописном виде. Нарядившись в высокие резиновые сапоги, шорты, бейсболку с низко надвинутым козырьком, она горячо объясняла, что научилась забрасывать удочку по-новому и намерена сегодня же это умение испробовать на всю катушку. Она сама готовила удочку со всем необходимым, сама возилась с червями. А когда ловила рыбу, то храбро хватала ее обеими руками и вытаскивала крючок из пасти.

И после завтрака мы двинулись в путь – сперва искать наживку, потом место, где можно забросить удочку. Взрослые на переднем сиденье внедорожника Пэм, детишки посередине, а сзади – частое дыхание двух предвкушающих удовольствие собак. Если у меня перед глазами и вставал Чеви Чейз в фильме «Каникулы», я тут же старался прогнать видение подальше. К полудню, выехав далеко за пределы пригородной зоны, мы оказались уже на самых дальних подступах к Бостону. Проезжали городки, в которых я никогда не бывал, а мне-то казалось, что я изъездил штат вдоль и поперек. В поисках наживки мы останавливались на автозаправках, у магазинов спорттоваров, а под конец припарковались у внушительного здания универмага «Уолмарт», где добились наконец успеха. Девочки вместе с мамой вернулись в машину, имея при себе не только пластиковый контейнер с червями, но и точные указания, где искать самое рыбное место, о котором с восторгом отзываются все местные жители, по-настоящему понимающие толк в рыбалке.