Приятель - Страница 83

С Цыпой у нас действительно установилось нечто вроде перемирия. Может, помог тот ночной разговор у дверей его домика, может, сыграло роль то, что я в течение двух месяцев мирился с его присутствием под крышей моего дома. Возможно, оказавшись в непривычной обстановке подвала, он кое-чему у меня научился, как я прежде учился у него.

Однако мне кажется, что я приложил невероятные усилия.

Вплоть до того, что защищал его, когда Пэм терялась в догадках, кто это ворует клубнику в саду. И однажды утром заметила издалека, как Цыпа, думая, что его никто не видит, прокрался к заборчику сада, вспрыгнул на него, соскочил на землю и стал хватать с куста самые спелые и крупные ягоды, а потом тем же путем вернулся во двор. «Это естественно, – сказал я тогда, – он ведет себя как нормальный мальчишка».

Машины по-прежнему притормаживали, проезжая мимо нашего дома, и водители бросали на него долгие взгляды вовсе не потому, что тут живу я. Одна женщина, живущая чуть дальше по нашей улице, как-то рассказала мне, что ее дети каждый день играют в игру «Кто первым заметит Цыпу». Напротив нашего дома находится школа, и многие ребята, проходя мимо, привычно здороваются: «Привет, Цыпа». В ответ петух самодовольно кудахчет. Однажды вечером, когда я свернул на дорожку к гаражу, за мной последовал незнакомый внедорожник. Я вышел из машины, и пожилая женщина из внедорожника, подойдя ближе, протянула мне листок бумаги.

– Я инспектор по содержанию домашних животных, – представилась она. – В прошлом году я уже была у вас.

Да, я помнил эту даму, разрушившую мои старомодные представления о властях.

– Вот вам свидетельство на следующий год, – с этими словами она вручила мне бумагу.

– А вы не хотите еще раз взглянуть на птицу и ее домик? – удивился я.

Она рассмеялась, как будто я сказал что-то очень смешное для тех, кто живет в мире домашних животных и птиц.

– Не хочу, если только не произошло никаких крупных перемен.

– Нет, все по-прежнему, разве что у него появилось спутниковое телевидение, – сказал я.

Она снова рассмеялась, еще громче.

– У меня работы выше головы, – сказала посетительница и, все еще хохоча, села за руль. Будь моя воля, я бы поубивал всех в Де-Мойне.

Кстати, о несбыточных надеждах. Дом за углом пошел на продажу, и вскоре туда вселились новые владельцы. Я смотрел, как заезжает к ним во двор грузовик с вещами, и подумал, что может – ну, может же быть! – именно эти люди не пожелают соседствовать с петухом. Мысленно я просил, умолял их об этом.

И вот вечером на Хэллоуин раздался звонок в дверь, и на пороге появились две очаровательные девочки – одна в костюме шмеля, другая – ведьмы, а рядом с ними их папа. Мы с ними мило поболтали, папа представился:

– Меня зовут Том, я ваш новый сосед. Мы недавно въехали в дом за углом.

Я просиял.

– Мы вот насчет вашего петуха… – начал он.

С небес грянула долгожданная торжественная месса. Надежда в буквальном смысле постучала ко мне в дверь. На мгновение вспомнилась статья Сьюзен Орлиэн в «Нью-Йоркере», где она писала о своих комнатных цыплятах и отмечала, что цыплята – «дамская живность». «Представляется, что между женщинами и цыплятами существует природная гармония», – написала тогда Сьюзен.

И вот я стоял на пороге своего дома рядом с парнем, который наконец-то был готов поднять вопрос о нелепости и невозможности сложившегося у меня положения, поговорить со мной как мужчина с мужчиной.

– Я его обожаю, – признался гость. – Сил нет, как он мне нравится.

– Вот как?

– Ах, Боже, какой он чудесный!

– А когда он орет, вам не хочется бежать ко всем чертям? Ах, Боже – прошу прощения, девочки!

– Да ведь это музыка! – воскликнул Том. – А если вам не нравится пение петуха, так переезжайте в город.

Вот так, приехали.

Сразу задаю каверзный вопрос: отчего же я при таком исходе дела испытал вовсе не отчаяние, а настоящее облегчение?

Да, но вернемся к Абигейл и ее падению с лошади. Под вечер я уже входил в отделение неотложной помощи. Меня направили через двойные двери, дальше по коридору, в отдельную палату. Аби лежала в постели, по одну сторону от которой устроился на стуле, как и положено, ее отец, а по другую – мать и сестра. Я, как и все отчимы, мачехи и тому подобные личности, оказался в той ситуации, когда чувствуешь себя лишним. Я легонько прикоснулся к ноге Абигейл и посочувствовал ей. Она расплакалась. Я вытащил свой планшет и спросил, не хочет ли она поиграть в гольф – видеоигру, которая так увлекает ее дома. Она кивнула головой, и слезки закапали со щек на подушку.

Я побыл еще минутку, потом сказал, что подожду в комнате для посетителей чуть дальше по коридору. Примерно через полчаса вышла Пэм и сказала, что врачи пришли к окончательному заключению: сильные ушибы, но ничего не сломано. Аби придется несколько дней носить руку на перевязи. Короче говоря, ничего страшного, к счастью.

В ту ночь Абигейл, у которой рука еще сильно болела, захотела спать рядом с мамой, я же удалился в спальню для гостей – в ту, где стоит моя кровать, привезенная из Бостона. Было уже около полуночи, и я слышал, как Пэм возится на кухне, готовит ланчи в школу на следующий день.

Я читал, как вдруг дверь открылась, показалась сонная фигурка, которая тут же взобралась на мою кровать. Это была Абигейл, в своей длинной пижаме, не забывшая прихватить и одеяло.

– Хочешь посмотреть со мной телевизор?

– Конечно, хочу.

Она взяла с ночного столика мой планшет, нажала на несколько клавиш, каким-то образом набрала мой пароль – и вот мы уже смотрим «Волшебников из Вейверли-Плейс» в гостевой спальне нашего скромного коттеджа. Через несколько минут пришла Пэм, очень удивилась этому ночному визиту и спросила: